"Сегодня, мой пудель, ты сторожем будешь,
Сегодня тебе доверяется дом", -
Сказала старушка и вышла из дома,
А пудель остался лежать у дверей.

"Наверно, я честный, - задумался пудель
И лапой затылок себе почесал, -
Но если старушка мне дом доверяет,
Зачем же буфет закрывать на замок?"

Какой же он красивый и чудесный
Его глаза пленяют нам сердца
Его улыбка каждому известна,
Как неотъемлемая часть его лица.
Ведь шпиц не пёс, а чудное создание,
Достоин он любви всех королей,
И не лишён он обаяния
Ты не увидишь пёсика милей.
Да, шпиц притягивает взоры,
Он дарит нежность и любовь
И забываешь про всё горе,
Чтоб к жизни возвратиться вновь.

Мне говорят, что ты сокровище, причем
Я в этом сомневаюсь (и не редко),
Когда, как лошадь, резво скачешь за мячом
Ты, позабыв про благородных предков.
Твой интеллект давно не новость для меня
(Ведь съедено немало умных книжек),
А непосредственности детской как огня
Коты пугаются, узнав ее поближе.
С великосветским видом, как кинозвезда,
Стоишь ты в ринге в экстерьерной стойке.
Но испаряются манеры без следа,
Когда восторженно ты роешься в помойке.
Твоим вокальным данным (видит Бог)
Могла бы позавидовать Земфира,
Когда на улицу несешься со всех ног
Ты с воплями голодного вампира.
Когда-то соблазнял меня зловредный бес,
«Овчарку заведи!» - пел в ухо искуситель.
Но я люблю тебя, мой добровольный «крест»,
Мой друг и сердца моего хранитель!

Зачинщик схваток и затей
Он полон всяческих идей,
И, если не остановить,
Готов их все осуществить.
Изобретателен, умен,
Вам предан бесконечно он.
И жизнь за Вас отдать бы смог
Французский маленький бульдог!

Людмила Буратынская

Французских бульдогов много не бывает!

Потомок мастифов. Ты назван солдатом.
Костистый и мощный, Ты - сила Земли
И самая лучшая в мире собака!
Ротвейлер! Тебе посвящаю стихи!

Ты гордый и статный и очень красивый,
С эффектной, объемной, большой головой.
Твой вид очень грозный, но все же Ты милый,
И мы так похожи, Ротвейлер, с тобой!

Ты любишь меня бескорыстно и честно,
И можешь всегда и от всех защитить,
Ведь Ты незнаком ни с изменой, ни с лестью.
Ты рядом со мной для того, чтоб любить!

Любить и прощать все мои недостатки,
И быть терпеливым и смирным, порой.
Вся грусть моя тает от поданной лапки,
От лапки такой для меня дорогой!

Ты часто мне смотришь в глаза, не моргая,
И даришь с любовью улыбку свою,
Ротвейлер! Собака моя дорогая!
Я так тебя сильно, ариец, люблю!

С рельефными мышцами, сильный и ловкий,
Когда Ты бежишь, Ты как-будто плывешь.
Упрямый и ласковый, дерзкий и кроткий,
Спасибо тебе, что ты рядом живешь!

Спасибо за то, что могу доверять я
Тебе все заветные тайны свои,
Ротвейлер! Ты даришь мне радость и счастье!
И я так люблю все капризы твои!

Прости, что бываю, порой, не тактична,
И времени мало проводим с тобой,
Но Ты для меня очень дорог, как Личность!
Спасибо тебе, что Ты рядом со мной!

Пусть много на свете пород, но я знаю,
Что нужен мне только лишь Ты,
Ротвейлер! Собака моя дорогая!
Солдат моих грез и мечты!

Как Афродита, выходя из пены,
Расчёсывала волосы свои,
Терьер йоркширский, гордый и степенный,
Несёт свой шлейф, как будто из волны…

Глаза его огромны и темны,
Так трогательно смотрят прямо в душу!
Красивы йорки, ласковы, нежны,
Горды, но не спесивы, кротки и послушны.

В душе – терьер, на вид – салонная собачка.
Вот удивительный пример,
Неразрешимая задачка
Кто он такой, наш милый йорк-терьер?

Как к этой крохе относится?
Чесать, ласкать и опекать?
Или позволить ей носится,
Охотится, копать, в саду играть?

Йорк маленький, а человек – огромный,
И он – хозяин, и ему видней,
Но Йоркский дух силён и непреклонен –
На воле сердце бьется веселей!

И сердце у хозяина заходится от счастья
Когда летит малютка над травой
Не замечая на пути препятствий,
И в омут игр ныряет с головой!

ЙОРК - это сразу три собачки!
Одна - смешная, в папильотках,
Под ноги катится,чудачка,
В глаза заглядывая кротко.

Зато другая - горделива,
И стать, и мантия - царица !
И переводит взгляд лениво
Печально приподняв ресницы.

А третья - друг, такой отважный !
Готовый в бой с тобой идти !
(Недаром,- Бельмондо однажды
Решился ЙОРКА завести....)

Йоркширские долины и холмы
Величия и прелести полны…
Здесь есть величие и нету суеты,
И гордость нравов, и полёт мечты…

Как Афродита, выходя из пены,
Расчёсывала волосы свои,
Терьер йоркширский, гордый и степенный,
Несёт свой шлейф, как будто из волны…

Глаза его огромны и темны,
Так трогательно смотрят прямо в душу!
Красивы йорки, ласковы, нежны,
Горды, но не спесивы, кротки и послушны.

Они в себя вобрали глубину веков,
Очарование долин и красоту холмов,
Весёлый нрав от деревенской жизни,
И легкость облаков…

А вот бы сделать все наоборот:
И в дождь, и в снег, и в мерзостную слякоть,
Пускай один гуляет человек
А я уж лучше дома буду какать!!

Попробовал он сам бы: босиком,
Замерзли лапы, в попу ветер дует.
НЕТ. Буду какать дома! РЕШЕНО!
А будут бить - тогда еще надую

Моя девчонка рыжая, янтарные глаза
Была моей любимою собакой ты всегда
Мы радовались вместе и плакали вдвоем
И все на белом свете нам было не по чем.

Не жданно и не гаданно пришла в наш дом беда,
Расстались мы с тобою не на день - навсегда.
Есть маленькие тои, любовь других собак,
Но я хочу с тобою по лесу погулять.

Моя девчонка рыжая, янтарные глаза
Но что ж я делать буду на свете без тебя?
Твою любовь и верность я в сердце сохраню
Ты только помни девочка, что я тебя люблю.

Пес неподвижен был, как изваянье,
В углу полусидел-полулежал
И все же привлекал к себе вниманье
Устало-равнодушных горожан.

И среди них - причудливой толпою -
Каких-то пятеро невдалеке
Стоят и тараторят меж собою
На непонятном птичьем языке.

По их весьма красноречивым жестам
Совсем нетрудно было заключить,
Что стал мой пес объектом интереса
И что-то у меня хотят спросить.

На Ждановской вагон освободился,
Толпа людская хлынула в метро,
Один от той пятерки отделился
И к нам пошел, прищурившись хитро.

Подходит, денег вынимает пачку,
В непогрешимость веруя свою,
Бросает мне: "Почем продашь собачку?"
А я в ответ: "Друзей не продаю".

Ответ пришелся явно не по нраву,
Наглеющий торгаш не мог понять,
Как я посмела, по какому праву
Собаку к человеку приравнять,

Он, уходя, забористо ругался
На непонятном птичьем языке.
Шипели двери и вагон качался,
А пес дремал, свернувшись в уголке.